Вопреки опасениям, тлашкальцы приняли своих незадачливых союзников тепло и сердечно. В первом же селении на границе тлашкальских владений раненым оказали помощь, а голодных накормили. В столице страны испанцев ждала торжественная встреча. Властители Тлашкалы клятвенно подтвердили свою верность Кортесу и обещали дать все необходимое для дальнейшей борьбы с ненавистным Теночтитланом. Помощь эта пришлась весьма кстати: в распоряжении конкистадора оставалось всего четыре сотни вконец изможденных солдат и двадцать лошадей. Попытка захватить столицу ацтеков одним лихим наскоком, опираясь лишь на хитрость, оказалась несостоятельной. И Кортес сделал из этого надлежащие выводы. Впереди предстояла долгая и упорная борьба с грозным и воинственным противником. Именно к ней и следовало готовить войска, не теряя ни дня, ни часа, ни минуты. План новой кампании, созревший в голове Кортеса, был прост и жесток. Опираясь на щедрую помощь тлашкальцев и других индейских племен, конкистадор взялся за покорение районов, лежащих между Тлашкалой и Теночтитланом. Сдающихся без боя испанцы тут же включали в состав вспомогательного корпуса, сопровождавшего их. Сопротивлявшихся убивали без всякой пощады, дома сжигали, имущество грабили, а женщин и детей продавали в рабство. Как самодовольно писал сам Кортес, это требовалось ему для того, чтобы посеять среди индейцев ужас и страх, пресечь любую попытку к сопротивлению. Часть богатой добычи, захваченной в непокорных областях, испанцы отдавали своим союзникам из Тлашкалы, Уэшоцинко, Семпоалы и т. д. с тем, чтобы они еще яростнее уничтожали врагов “святой католической церкви” и испанского короля. Кортес обнаружил недюжинный талант в натравливании одних индейских племен на другие. Политика кнута и пряника приносила свои зловещие плоды. Под разбойничьим флагом конкисты собралась целая армия индейских воинов, в массе которых совершенно затерялись четыре сотни испанцев.
“Ни один из военных успехов конкистадоров, – пишет известный американский историк Эрик Вольф, – не был бы возможен без индейских союзников, которых приобрел в Мезоамерике Кортес. С самого начала он “перетянул” на свою сторону правителей, серьезно пострадавших от притеснений ацтеков… Испанское огнестрельное оружие и кавалерия были бы бессильны против ацтекских армий без тлашкальцев, тескоканцев и других союзников испанцев. Именно индейцы составляли основную массу пехотинцев и гребцов лодок, прикрывавших продвижение бригантин через лагуны Теночтитлана. Они добывали, переносили и готовили пищу для всей армии. Они обеспечивали пути сообщения между побережьем и нагорьем. Они же окончательно усмиряли завоеванные области, выполняя там полицейские функции. Они дали материалы и мускульную энергию для строительства судов, что сыграло решающую роль в осаде мексиканской столицы.
Испанское военное снаряжение и превосходство в тактике способствовали каждодневному успеху, но помощь союзников-индейцев предопределила исход всей войны”1.
Таким образом, завоевание Мексики Кортесу удалось осуществить руками самих же индейцев. Политика “разделяй и властвуй” родилась задолго до появления колониальных держав эпохи империализма.
28 декабря 1520 г. пестрые и разноплеменные полчища хлынули в долину Анахуак. К тому времени Кортес получил существенную поддержку и от своих соотечественников. В порт Веракрус пришло несколько испанских кораблей. Одни послал Веласкес, другие прибыли с Гаити и Ямайки. Их команды, прельстившись блеском ацтекского золота, охотно присоединились к Кортесу. Теперь у него было 900 пехотинцев и 100 всадников, появились пушки и порох.
“И видя столь огромное число друзей и то, что почти вся страна встала на его сторону, – говорит Фернандо де Альба Иштлилшочитл, – он (Кортес. – В. Г.) решил двинуться на Мехико и вышел из Тлашкалы… ведя с собой 40 всадников, 540 пехотинцев и 25 тысяч тлашкальцев, уэшоцинков, чолульцев, чальков и жителей других областей. Пошли лишь те, кого он выбрал, так как он не хотел брать больше из-за того, что Текокольцин – сын правителя Несахуальпильцинтли, который был одним из заложников, данных ему правителем Какамацином, – сказал Кортесу, что в Тескоко ему дадут столько воинов, сколько будет нужно”2.
Вместе с войсками по узким горным дорогам тянулись длинные вереницы носильщиков. На их плечах испанцы умудрились доставить к берегам озера Тескоко не только всю артиллерию и боеприпасы, но и 13 небольших бригантин, разобранных на части. После урока, полученного в “Ночь печали”, Кортес понял, что островную столицу ацтеков можно взять лишь одновременным ударом со стороны озера и со стороны суши.
У ворот Тескоко Кортеса встретил во главе пышной свиты уже знакомый нам Иштлилшочитл – претендент на опустевший трон тескоканских владык (сменивший Какамацина правитель Коанакочцин при приближении испанцев бежал в Теночтитлан). Конкистадорам отвели роскошные жилища и в изобилии снабдили их всем необходимым. Однако Кортес приказал ограбить город и сжечь царский дворец, где хранилась богатейшая библиотека старинных рукописей – весь архив тескоканского государства. Приказ был выполнен со всем тщанием, и бесценные сокровища индейской культуры навсегда исчезли в вихрях гигантского пожара.
Тем не менее Иштлилшочитл продолжал верой и правдой служить испанцам, вопреки неоднократным предупреждениям его друзей и родных, укрывшихся за стенами ацтекской столицы. Он остался глух даже к личному посланию Куаутемока – нового правителя Теночтитлана, сменившего умершего от оспы Куитлахуака. В ярких и образных выражениях юный правитель призывал его забыть старые обиды и не поднимать оружия на своих соплеменников в угоду чужим интересам. Но навязчивая идея получить трон Тескоко прочно связала Иштлилшочитла с лагерем испанцев.
Начались ожесточенные сражения на дальних подступах к Теночтитлану. Куаутемок долгое время с переменным успехом боролся за Чалько, однако в конце концов вынужден был отойти. Несколько дней шла яростная битва за Истапалапан – родной город брата Мотекухсомы – Куитлахуака. Шаг за шагом теснили испанцы ацтеков, заставляя их отступать к самому берегу озера. На рассвете конкистадоры с торжествующими криками кинулись к брошенным жилищам и храмам в надежде на богатую добычу, как вдруг на них обрушился высокий водяной вал. Словно песчинки, смел он и тяжелые медные пушки и увешанных оружием людей. Испанцы в панике отступили из города, а за ними устремились в погоню неутомимые ацтекские воины, специально открывшие створки ворот в плотине, чтобы преградить путь врагу.
Особенно доблестно сражались с захватчиками шочимильки – союзное ацтекам племя, жившее на южном побережье озера Тескоко.
“…Шочимильки, – пишет Фернандо де Альба Иштлилшочитл, – уселись в свои лодки и сражались до почи, во время которой они спрятали в надежном месте своих жен, стариков и все имущество. На следующий день они разрушили мост… и сражались в поле отважно, как подобает воинам, и привели наших (испанцев и их союзников. – В. Г.) в сильное замешательство, пленив даже на какое-то время Кортеса, который упал со своей лошади. И пришли затем испанцы, и акульхуа, и все остальные и спасли его…”3
Приближались решающие события. Теночтитлан напрягал все силы, пытаясь остановить испанцев на дальних подступах к городу. Новый тлатоани Куаутемок – одиннадцатый и последний правитель ацтеков – сделал все возможное для организации успешного отпора врагу. В столицу Анахуака были введены все стоявшие поблизости войска Тройственной лиги (от которой, правда, отпал уже Тескоко), доставлено вооружение и продовольствие. В соседние области, включая Тлашкалу, отправились специальные посольства с призывом забыть старые обиды и сплотиться в борьбе с жестокими чужеземцами. Но слишком свежа еще была память о поборах и насилиях ацтеков, и поэтому в трудную минуту никто не пришел на помощь Теночтитлану. Он остался в полном одиночестве перед лицом могущественного противника. Однако 300 тыс. ацтеков, в том числе женщины и дети, решили сражаться до конца.
10 мая 1521 г. сражение за Теночтитлан началось. Словно гигантские извивающиеся змеи, по трем дамбам, ведущим к городу через озеро Тескоко, двинулись бесконечные ряды атакующих. “На второй день пасхи, когда все войско было уже собрано в Тескоко, – пишет Фернандо де Альба Иштлилшочитл, – Кортес поднял по тревоге всех испанцев и то же сделал Иштлилшочитл. И всего оказалось в его войске 200000 воинов и 50000 рабочих для починки мостов и других необходимых дел… точно так же Иштлилшочитл приказал собрать все лодки для сопровождения бригантин и подвоза необходимых припасов… В этот же день объявили тревогу тлашкальцы, уэшоцинки и чолульцы: каждый сеньор со своими вассалами. И собралось всего свыше 300 тыс. воинов. Кортес, увидев такое множество людей, находившихся на его стороне… приказал Педро Альварадо идти на Тлакопан с 30 всадниками, 170 пехотинцами и 50 тысячами людей из Отумбы и других областей, которым Иштлилшочитл приказал идти с ними, а командующим поставил своего брата Куаухтлистакцина; туда же. пошло и все войско тлашкальцев”4.
Кристобаль де Олид, возглавивший вторую (южную) колонну, согласно тому же источнику, получил 33 всадника, 180 пехотинцев, 2 пушки и 50 тыс. индейцев-тескоканцев под руководством другого брата Иштлилшочитла.
Наконец, третья (северная) колонна Гонсало де Сан-доваля состояла из 23 всадников, 170 пехотинцев, двух пушек и 50 тыс. индейцев из Чалько и других областей.
Кортес взял под свое начало все бригантины, оставив возле себя Иштлилшочитла с огромной флотилией лодок и с 50 тысячами воинов-тескоканцев.
Таким образом, испанские солдаты служили лишь организующей и направляющей силой в огромной армии своих индейских союзников. Но именно благодаря чужеземцам противники ацтеков получили весомое преимущество в виде огнестрельного оружия, кавалерии, стальных мечей и новой тактики боя.
Начались долгие дни осады. Теночтитлан был блокирован со стороны озера испанскими бригантинами и лодочной флотилией Иштлилшочитла, а каждую из трех дамб заняли сильные отряды конкистадоров и их союзников.
Ацтеки сражались с отчаянной храбростью, упорно отстаивая каждый метр своей территории. Их молодой правитель Куаутемок всегда находился в первых рядах своей армии, воодушевляя воинов и словом, и делом. Одну из его пламенных речей, отразившую весь трагизм положения героических защитников города, сохранил для нас испанский хронист Диего Дуран: “Храбрые ацтеки: вы видите, что все наши вассалы восстали против нас, и уже имеем мы в качестве врагов не только тлашкальцев, чолульцев и уэшоцинков, но и тескоканцев, чальков, шочимильков и тепанеков, которые нас бросили и ушли к испанцам, выступив теперь против нас. Поэтому я прошу вас вспомнить о храбром сердце и храброй душе чичимеков, наших предков, которые, будучи в малом числе во время прибытия на эту землю, отважились атаковать ее… и подчинить своей могучей рукой весь этот новый мир и все народы…
Вот почему, о храбрые ацтеки, не теряйтесь и не страшитесь: укрепите эту грудь и это отважное сердце, чтобы выйти на новую битву: смотрите, если вы на нее не пойдете, то станут вечными рабами ваши жены и дети, а ваше имущество будет отнято и разграблено… Не смотрите, что я еще слишком молод, и помните: то, что я вам сказал, – правда, и вы обязаны защищать ваш город и вашу родину, которую я обещаю вам не покидать до смерти или до победы”5.
Сам же Кортес довольно скупо и неопределенно говорит (в своем третьем письме Карлу V от 15 мая 1522 г.) о начальном этапе битвы за Теночтитлан. “За те шесть дней, – пишет конкистадор, – которые мы находились в этом городе Тлакопане, ни один не прошел без схваток и встреч с врагами. И предводители людей из Тлашкалы и наши капитаны не раз вступали в поединок с вождями Теночтитлана, и они сражались между собой с большим ожесточением… осыпая друг друга угрозами и оскорблениями, на что стоило, бесспорно, посмотреть; и в течение всего этого времени погибло множество врагов без каких-либо потерь с нашей стороны…
Много раз входили мы по дамбам и мостам в город, хотя индейцы, поскольку они имели там оборонительные сооружения, сопротивлялись с большим упорством. Часто они делали вид, что отступают, заманивая нас внутрь, и говорили при этом: “Входите, входите сюда поразвлечься!” В другой же раз они кричали нам: “Вы думаете, что здесь есть еще один Мотекухсома, который сделает все, что вы захотите?”6
Из этих слов следует, что испанцы с помощью тлашкальских войск7 сравнительно быстро выиграли предмостное сражение на подходе к Теночтитлану, нанесли ацтекам большие потери, легко форсировали многокилометровые дамбы и, если не стали продвигаться в центр города, то лишь потому, что не хотели попасть в какую-нибудь неприятельскую западню.
Что и говорить, в случае необходимости Кортес умел с помощью густого словесного тумана неузнаваемо исказить самые очевидные вещи. В действительности же испанцам, несмотря на внушительную поддержку десятков тысяч союзников и целой эскадры вооруженных бригантин, пришлось вести длительную и кровопролитную борьбу за каждый метр дамбы, за каждый дом на окраинах ацтекской столицы. То, что конкистадоры захватывали и разрушали днем, ацтеки отбирали и восстанавливали ночью. И потери при этом были одинаково велики с обеих сторон.
Для того чтобы лучше представить себе общий ход сражения за Теночтитлан, необходимо сказать несколько слов о планировке этого города.
Знаменитая столица ацтеков была основана в 1325 г. на пустынном острове озера Тескоко. По мере роста богатства и влияния правителей Теночтитлана город застраивался красивыми каменными домами, дворцами и храмами.
С материком “ацтекскую жемчужину” связывали три дамбы. На юг, в Истапалапан, вела широкая и прямая дамба, по которой одновременно могли пройти, выстроившись в ряд, восемь всадников. На севере другая дамба соединяла столицу с селением Тепеяк, стоявшим на берегу озера. На западе шла дамба Тлакопан (именно на ней разыгрались основные события “Ночи печали”) – наиболее прямая и наиболее короткая дорога к твердой земле. И только с востока Теночтитлан омывали воды открытого озера, по которым непрерывно курсировали в прежние времена бесчисленные флотилии торговых и военных лодок, обеспечивавших надежную связь со всеми городами и селениями Анахуака.
Но и сам остров не был одним сплошным куском суши. Его прорезали во многих местах большие и малые каналы. Это была настоящая “индейская Венеция” – четко спланированный город на сваях. В центральной его части находилась широкая площадь с тридцатиметровой громадой главного храма Теночтитлана в честь бога Уицилопочтли и множеством более мелких зданий – часовен, святилищ и резиденций целой армии жрецов, Неподалеку вздымались ввысь ступенчатые силуэты пирамид других ацтекских храмов: солнечного божества Тескатлипоки, бога ветра и воздуха Кецалькоатля и т. д.
Южнее главного храма располагались массивные квадраты дворцов правителей города, среди которых выделялись своими размерами и богатством отделки дворцы Ашайякатля и его злополучного внука Мотекухсомы II, предательски убитого чужеземными завоевателями.
Даже из этого схематичного описания видно, что Теночтитлан представлял собой достаточно грозную крепость. В случае необходимости легкие деревянные мосты, связывавшие воедино проходы в дамбах и разные стороны улиц-каналов, быстро убирались, и город превращался в непроходимую сеть отдельных укреплений и фортов, где были бессильны что-либо сделать и прославленная испанская кавалерия, и широкогорлые медные пушки бригантин. “И подобным образом, – вспоминает Берналь Диас, – мы сражались каждый день, а наши всадники, как я уже говорил, приносили нам немного пользы на этих дамбах. Поскольку, если они атаковали или преследовали отряды врага, то мексиканцы тут же прыгали в воду. В то же время другие отряды были расставлены за баррикадами, которые враги соорудили на дамбах. И эти последние были вооружены длинными копьями… сделанными из оружия, которое они захватили во время нашего прошлого разгрома в Мехико. С помощью этих копий и ливня дротиков и стрел, летевших со стороны озера, они ранили и убивали лошадей, прежде чем всадники могли причинить врагу какой-либо ущерб”8.
Ацтеки оказались весьма способными учениками. По теряв в первых стычках с конкистадорами много людей под губительным огнем орудий и мушкетов, они быстро изменили свою тактику ведения боя.
“Ацтеки, – говорят индейские информаторы Саагуна, – когда они видели, когда понимали, что выстрел из пушки или аркебузы направлен прямо, уже не шли по прямой линии, а двигались зигзагом, из стороны в сторону, избегая лобовой атаки. И когда они видели, что пушка выстрелила, то бросались на землю, припадали, прижимались к земле.
Затем воины быстро скрывались между домами, в проходах между ними: улица оставалась чистой, открытой, словно это было безлюдное место”9.
Против испанских бригантин с успехом применялись подводные надолбы из заостренных кольев, устанавливаемых в наиболее удобных для прохода кораблей местах. И все же осаждающие медленно, шаг за шагом оттесняли ацтеков к центру города. Ожесточенные схватки начались уже в районе храма Уицилопочтли. Согласно существовавшим у индейцев представлениям о ведении войны, потеря главного храма символизировала и полное поражение.
“Тогда принесли испанцы пушку, – говорится в одной ацтекской хронике, – и установили ее на жертвенный камень… Но тотчас же явились великие вожди и все воины, сражавшиеся на лодках, они подоспели и высадились на сушу…
И когда испанцы увидели, что уже наступают, что уже идут те, кто их преследует, тотчас же отступили они и схватились за свои мечи.
Произошла большая давка, всеобщее бегство. Со всех сторон летели в испанцев стрелы. Со всех сторон спешили воины, чтобы сразиться с ними… Испанцы отступили… Пушку, поставленную на жертвенный камень, бросили.
Тотчас же схватили ее мексиканские воины, в озлоблении потащили ее, бросили в воду…”10
Конкистадоры не смогли овладеть тогда “домом” главного бога ацтеков, но кольцо осады неумолимо сжималось. Ежедневные кровопролитные стычки на окраинах и на дамбах, ведущих к столице, по-прежнему шли с переменным успехом.
Верный своей вероломной тактике, Кортес постарался щедрыми посулами и обещаниями отколоть от жителей Теночтитлана теночков, их последних союзников и братьев из Тлателолько (Тлателолько – ранее самостоятельный город, основанный на том же острове, что и Теночтитлан, но позднее слившийся с ним в единый гигантский центр и ставший его районом). Но на этот раз его расчеты потерпели провал. Союзные города до конца сражались вместе против ненавистных чужеземцев, вместе испили они до дна и горькую чашу поражения.
Борьба велась с невиданным ожесточением. Еще во время первой попытки испанцев проникнуть в ацтекскую столицу защитники города взяли в плен 15 чужеземных солдат. Все они были принесены в жертву воинственным богам Теночтитлана прямо на глазах у товарищей, находившихся на борту курсировавших по озеру бригантин. Ежедневно гибли в сражениях сотни людей. Наконец, почти через два месяца после начала осады наступил день решающего штурма города. Повинуясь приказу, длинные колонны-змеи поползли с севера, юга и запада к самому сердцу ацтекской столицы. Все проломы в дамбах тщательно засыпались, через более узкие каналы перебрасывались прочные мосты.
В этом медленном и спокойном движении железных колонн конкистадоров чудилось что-то неотвратимое и страшное. Казалось, ничто уже не сможет остановить их, и участь столицы окончательно решена.
Описание дальнейших событий этого дня лучше всего предоставить самим ацтекам, сумевшим в неимоверно тяжелых условиях за какие-то считанные часы начисто перечеркнуть все прошлые успехи Кортеса.
“Когда таким образом, – свидетельствуют ацтекские информаторы Саагуна, – был засыпан канал, тут же двинулись испанцы, двинулись осторожно: впереди идет знаменосец. Они играют на своих свирелях, бьют в свои барабаны. А сзади идут в ряд тлашкальцы и все остальные из других селений [союзники испанцев]. Тлашкальцы выглядят очень храбрыми, вертят головами, бьют себя ладонями в грудь. Они поют, но поют также и ацтеки. И с той и с другой стороны доносятся песни… и благодаря им люди становятся храбрее.
Когда враги достигают твердой земли, ацтекские воины прячутся, припадают к земле, скрываются, делаются незаметными. Они сидят в засаде, ожидая того часа, когда должны подняться, того часа, когда послышится крик, призыв вскочить на ноги. И этот крик раздался:
– Ацтеки, час настал!..
Тотчас приходит… Хекацин. Он бросается к ним (ацтекам. – В. Г.) и говорит:
– Воины Тлателолько, час настал!.. Кто эти дикари? Как посмели они прийти сюда!
И в ту же минуту Хекации сшиб с ног одного из испанцев, стукнул его о землю… а мексиканские воины утащили того подальше.
Те, кто прятался у берега, бросились преследовать испанцев по улицам. И испанцы, когда увидели их, были воистину как пьяные.
Тут же закипела битва. Были взяты в плен многие из Тлашкалы, Тескоко, Чалько, Шочимилько. Был собран обильный урожай из пленных, обильный урожай из мертвых.
Испанцев и всех их людей, их союзников преследовали и по воде.
Дорога сделалась скользкой, по ней невозможно было пройти. Едва кто-нибудь поскользнется, как тут же летит в грязь. Пленных тащили волоком.
Именно там схватили знаменосца, там его повалили. Те, кто его победил, были из Тлателолько…
Другие [испанцы] спаслись. Отступили для отдыха по берегу к устью канала. Там они укрепились”11.
Таким образом, 15 июля конкистадоры потерпели сокрушительное поражение в районе рынка Тлателолько. Куаутемок, заманив врага в город и используя тактику попеременной концентрации сил на важнейших участках сражения, разгромил сначала колонну Кортеса, а затем и другие отряды осаждающих. Десятки конкистадоров были убиты или утонули, сотни получили ранения, многие попали в плен.
Еще более ужасные потери понесли индейские союзники Кортеса. Дело дошло до того, что гордые “рыцари” Кастилии бросили на поле боя знаменитый бархатный штандарт с изображением своего покровителя святого Яго. Не помогли испанцам и бригантины. Атакованные со всех сторон боевыми лодками воинов Теночтитлана, они ушли восвояси, подальше от города, но два судна были загнаны на мель и стали добычей ацтеков. Для Кортеса этот день оказался воистину черным.
Любопытно узнать, как же оценивали эти драматические для них события сами конкистадоры, и прежде всего Кортес и Берналь Диас. “…На следующий день, – говорит Берналь Диас, находившийся в штурмовой колонне, возглавляемой Педро де Альварадо, – мы должны были со всеми кавалеристами, арбалетчиками, мушкетерами и пехотинцами двинуться вперед, в район площади главного рынка Тлателолько. Когда все было готово, в этих трех лагерях (колоннах. – В. Г.)… мы покинули наши жилища в воскресенье утром, после мессы. Кортес также покинул свой лагерь. Повел своих людей вперед и Сандоваль. Каждый отряд продвигался в полной боевой готовности, захватывая баррикады и мосты… Когда мексиканцы увидели, что Кортес действительно может добиться успеха, действуя подобным образом, они инсценировали бегство, как и было ими задумано… Кортес и его люди не засыпали один из каналов, который они захватили. А мост через него намеренно был сделан очень узким, и к тому же его размыла в нескольких местах вода, заполнив все тиной и грязью. Когда мексиканцы заметили, что Кортес перешел этот канал, не засыпав его, их сердца наполнились радостью. Они собрали большие отряды воинов во главе с храбрыми вождями и разместили множество лодок у берега озера, в местах, куда не могли подойти из-за острых кольев наши бригантины. Все было готово в тот момент, когда целая армия визжащих, орущих и свистящих мексиканцев обрушилась на Кортеса и его людей так, чтобы они не могли устоять против этой атаки. Тогда наши солдаты, капитаны и знаменосцы решили отступить, сохраняя полный порядок. Но враг продолжал яростно атаковать и отбросил их назад к этому узкому мосту. В этот момент наши союзники, которых Кортес привел с собой великое множество, пришли в такое замешательство, что бросились бежать, не помышляя о сопротивлении. Увидев их бегущими в беспорядке, Кортес попытался воодушевить их, крича: “Стойте, стойте, сеньоры! Будьте мужественными! Что означает ваше бегство?” Но все было напрасно…
Мексиканцы, с помощью своих лодок, разгромили Кортеса, ранив его в ногу и захватив живьем 66 его солдат. Было убито и восемь лошадей. Шесть или семь мексиканских вождей уже схватили было нашего капитана, но господь был милостив и помог ему защитить себя, хотя Кортес и был ранен”12.
Предводителя конкистадоров спасли буквально в последний момент, да и то ценой больших жертв, рядовые испанские солдаты. Истекавшего кровью Кортеса посадили на лошадь и спешно увезли подальше от поля боя. Вслед за ним в беспорядке отступили и остатки его штурмового отряда.
Таким образом, из рассказа Берналя Диаса со всей очевидностью вытекает, что начало общему разгрому испанцев в битве у Тлателолько положило поражение главных сил осаждающих, во главе которых стоял сам Кортес. Последний, по словам Диаса, был серьёзно ранен и едва не угодил в плен к воинам Куаутемока.
Как и следовало ожидать, Кортес излагает ход событий несколько иначе, и хотя в общих чертах его версия близка рассказу Берналя Диаса, в ней опущены многие важные детали. “На другой день, – пишет конкистадор в своем третьем письме Карлу V, – мы, прослушав мессу, выступили из нашего лагеря с шестью бригантинами и более чем тремя тысячами лодок наших друзей. И я с 25 всадниками и с другими людьми, которые у меня были, и с 60 солдатами из лагеря в Тлакопане проследовал своей дорогой и вошел в город. Там я разделил свои силы следующим образом: перед нами находились три улицы, которые мы должны были захватить и которые если к рынку, называемому индейцами Тиангуиско, а все это место, где он расположен, – Тлателолько. Одна из этих улиц была главной и шла прямо к упомянутому рынку; на ней я оставил казначея Вашего величества, (Альдерете. – В. Г.) с 70 людьми и с более чем 15 или 20 тысячами наших друзей… Две другие улицы, ведущие к рынку от Тлакопана, были более узкими, с большим числом дамб, мостов и каналов. По более широкой из них я отправил двух своих капитанов с 80 пехотинцами и 10 тысячами наших друзей-индейцев, а в начале этой улицы Тлакопана установил два тяжелых орудия с восемью всадниками для их прикрытия. Я же с другими восемью всадниками и 100 пехотинцами, среди которых имелось более 25 арбалетчиков и самопальщиков, и с несметным числом союзников-индейцев двинулся по другой узкой улице… И в начале ее приказал всадникам остаться и ни в коем случае не уходить оттуда без моей команды…”13. Далее Кортес сообщает, что возглавляемый им отряд некоторое время успешно продвигался вперед, захватывая укрепления, переходы и мосты, слабо обороняемые неприятелем. Казалось, победа была близка. Уже слышались выстрелы и крики испанцев из отряда Альварадо, пробивавшихся к рыночной площади с противоположной стороны. Но здесь предводитель конкистадоров решил посмотреть, что делается у него в ближайшем тылу. Приказав штурмовой колонне продолжать движение, тщательно засыпая встречающиеся на пути каналы и восстанавливая разрушенные мосты, Кортес с 20 людьми из личной охраны повернул назад. “…И я обнаружил, – пишет конкистадор, – что они (имеется в виду колонна Кортеса. – В. Г.) миновали одну промоину на этой улице, которая была в 10-12 шагов шириной, и что вода, которая бежала по промоине, достигала свыше двух эстадалей (эстадаль – 3,334 м. – В. Г.) глубины. И когда они проходили, то побросали в провал лишь куски дерева и снопы из осоки, думая в радостном угаре победы, что все сделали прочно. И в тот момент, когда я прибыл к упомянутому мосту, я с беспокойством увидел, что испанцы и многие из наших друзей обращены в повальное бегство, а враги, словно цепные псы, нападают на них. Видя столь большой беспорядок, я начал кричать: “Держитесь! Держитесь!” И так как я находился у самой воды, то обнаружил, что вся она забита испанцами и индейцами до такой степени, что между ними не проскользнула бы и мышь. Враги же атакуют так, что убивают испанцев, бросаются в воду за ними, а по улице-каналу проходят вражеские лодки и оттуда хватают испанцев живьем”14.
Согласно утверждениям Кортеса, сам он, сколько мог, пытался остановить натиск ацтеков и пресечь панику в собственных войсках. Но ни то, ни другое сделать ему не удалось и, потеряв 35-40 испанцев и 1000 союзников убитыми, несколько лошадей, пушку и т. д., он отступил в свой укрепленный лагерь в Тлакопан. Оттуда он дал приказ об отступлении и другим своим отрядам. И Альдерете, Сандоваль и Альварадо исполнили его без особого урона благодаря хорошо подготовленным переправам через дамбы и каналы.
Из рассказа Кортеса непонятно, кто же виноват в общем разгроме испанской армии в день генерального штурма Теночтитлана? Если Берналь Диас прямо говорит, что все началось с поражения наиболее сильной колонны конкистадоров во главе с Кортесом, причем сам незадачливый полководец едва не попал к ацтекам в плен, то в его “Письмах” эпизод пленения вообще замалчивается, а по поводу штурма сказано нечто невразумительное. Виновных в разгроме вроде бы и не было. Во всяком случае, в послании королю не названо ни одного конкретного виновника. Однако из слов Кортеса вытекает, что ответственность за неудачу в Тлателолько несут некие безымянные капитаны, которые возглавляли авангард его собственного отряда и которые якобы “забыли” засыпать промоину в проходе через канал.
Получается более чем странная картина. Крупный от ряд испанских и союзных войск под прямым руководством Кортеса успешно продвигается вперед и, не встречая серьезного сопротивления, доходит почти до рыночной площади Тлателолько. По дороге все проломы в дамбах и разрушенные мосты, опять-таки под прямым присмотром Кортеса, тщательно ремонтируются. Однако буквально за несколько минут до контратаки Куаутемока конкистадор решает вдруг обследовать пройденный перед этим путь и оказывается глубоко в тылу своей сражающейся армии.
Вряд ли есть необходимость доказывать, что все эти объяснения шиты белыми нитками и призваны оправдать Кортеса в глазах далекого испанского монарха.
Вечером в Теночтитлане царило всеобщее ликование. Город праздновал свою победу над врагами. Под дробь барабанов курились ароматные благовония на ступенчатых пирамидах храмов. Приносились благодарственные жертвы великим ацтекским богам. Во все окрестные города и селения были разосланы гонцы с радостной вестью о большом успехе юного тлатоани, который одолел в честном бою жестокого и кровожадного Малинче.
Но пришел новый день, и восторги по поводу вчерашней победы сразу же померкли перед лицом тех забот и страданий, которые обрушились на жителей некогда великолепной столицы Анахуака.
Вопреки ожиданиям испанцы не ушли с берегов озера Тескоко. Осада продолжалась. В Теночтитлане же свирепствовали голод и болезни, не хватало пресной воды. “И весь народ, – пишет Бернардино де Саагун, – испытывал великую нужду, они голодали, многие умерли от голода, не было уже чистой, хорошей воды для питья, пили лишь воду из озера, горькую на вкус. Многие умерли от этого, а многие – от дизентерии. И они ели небольших ящериц, ласточек и зеленые листья початков маиса, а также горькую траву, ели… лилии, штукатурку и оленью кожу: они ее обжаривали, пекли на углях и в таком виде ели… И не было страданий больших, чем те, которые они выносили…”15
В “Анналах Тлателолько” – хронике нахуа, созданной вскоре после конкисты, в 1528 г., страдания осажденных описываются в еще более драматических выражениях: На улицах лежат сломанные дротики, валяются клочья волос. Дома стоят покинутыми, сделались красными их стены, окрасились они в красный цвет. На улицах и площадях кишат черви, и степы забрызганы мозгами. Вода стала красной, словно ее покрасили, и когда мы пьем ее, то как будто пьем горечь.., Мы едим тростниковые стебли, мы жуем соленую землю, камни, ящериц, мышей, дорожную пыль и червей…16
А тем временем оправившиеся от недавнего поражения испанцы все усиливали свой натиск. Был захвачен и сожжен главный храм Теночтитлана. Пали укрепления ацтеков в районе рынка в Тлателолько. И хотя неравная борьба продолжалась еще с прежней энергией и упорством, каждый ацтек понимал уже, что дни его родного города сочтены.
Отправить ответ