XI. …Прибыл посланец от сатрапа Египта с письмом для военачальника. Письмо, вероятно торопило его на войну. Он приказал всем тотчас же встать под оружие, чтобы идти на разбойников. Тотчас же и как можно скорее, все построились, и каждый взял свое оружие; и были все вместе с сотниками. Тогда военачальник сообщил им пропуск и велел разбить лагерь, потом остался один, а на следующий день, лишь только рассвело, повел свое войско против неприятеля. Селение их было расположено так: Нил стекает сверху из Египетских Фив и течет, не разделяясь до Мемфиса. Немного ниже, у конца великого потока, есть деревня по имени Керкасор. Там Нил разделяется сушею, и из одной реки делаются три, причем две из них отклоняются в разные стороны, а третья течет прямо, как текла до своего разделения. Но и из этих рек ни одна не достигает моря, но каждая из них разветвляется у разных городов, одна в одну сторону, другая — в другую, и эти рукава шире, чем реки у эллинов. Но река, хотя так часто разветвляется, не оскудевает,— ею пользуются для плавания, и для питья, и для земледелия.
XII. Многоводный Нил является для них всем: и рекой, и землей, и морем, и болотом, и бывает невиданное зрелище,— там можно видеть вместе корабль и мотыгу, весло и соху, руль и серп, пристанище моряков и земледельцев, рыб и быков. По чему ты плыл, то теперь засеваешь; а что засеваешь — это оказывается море возделываемое. Ведь эта река разливается; египтяне сидят, ожидая разливов и считая дни. И Нил не обманывает; он поток, срок соблюдающий и воды отмеряющий, поток, не желающий быть обвиненным в запаздывании. И видеть можно реки и земли соревнование. Обе стихии спорят друг с другом: вода, чтобы превратить в море столь обширную землю, а земля, чтобы вместить столь великое пресное море. Обе одерживают равную победу, и нигде не видно побежденного. Ведь вода вместе с землей распространяется, и у местопребывания разбойничьего всегда оседает в большом количестве. Когда же Нил наводнит всю страну, он из нее образует болото; болота же остаются даже после того, как Нил входит в берега, удерживая в себе воду. По ним они и ходят, и плавают, но не может там проплыть судно, вмещающее больше одного человека. Все же необычные для суши места занимает ил. У разбойников небольшие легкие лодки, и для них немного воды нужно. Если же вода совершенно спадет, пловцы несут лодку на спине, пока не дойдут до воды. В этих болотах очутились рассеянные островки. А густые ряды папируса отстоят друг от друга настолько, что между ними может стать один только человек. Это расстояние заполняют вверху листья папируса. Залезая сюда, жители совещаются и сидят в засаде и укрываются как стеной папирусом пользуясь. А некоторые из островков покрыты шалашами и, укрепленные болотами, похожи на внезапно выросший город. Здесь убежище разбойников. Среди островов имеется один поближе, отличающийся своей величиной и большим числом шалашей (зовут его, кажется, Никохида). Разбойники, собравшись сюда, как в наиболее укрепленное место, полагались на свою многочисленность и местоположение. Ведь только один перешеек вел к Никохиде, иначе она была бы совершенным островом. Длиной перешеек был в стадий, а шириною в двенадцать локтей. Болота окружали город со всех сторон.
XIII. Увидав, что стратег приближается, разбойники придумали следующее. Собрав всех стариков и возложив на них просительные пальмовые ветки, он поставили позади них самых крепких из молодых, вооруженных щитами и копьями. Старики должны были, поднимая ветки, укрыть задних листьями, а те должны были волочить копья наклоненными, чтобы их нельзя было разглядеть. Если стратег склонится на мольбы стариков, то копьеносцам не следует начинать сражения; в противном же случае надлежит заманить стратега в город под предлогом, будто они предадут там самих себя на смерть. Когда же они будут на середине перешеека, то старикам по данному знаку нужно будет разбежаться и бросить свои ветки, а вооруженным окружить неприятельское войско и делать с ним, что смогут. Старики, со своими украшениями, пришли и начали просить стратега уважить просительные ветки и помиловать их город. Они обещали дать ему лично сто талантов серебра, а кроме того отправить к сатрапу сто человек из них, готовых пожертвовать собой за родной город,— тогда город мог бы стратегу доставить добычу. Обещания стариков не были лживыми, но они выполнили бы их, если бы стратег согласился принять. Но он не соглашался на это. Тогда старики сазали: “Итак, если таково твое решение, нам придется примириться с нашей злой долей. Будь же милостив, не убивай нас вне наших ворот и вдали от нашего города, веди нас в нашу отеческую землю, к родному очагу и сделай город нашей могилой. Смотри, мы ведем тебя на нашу смерть”. Услышав это, стратег бросил приготовления к битве и приказал войскам идти спокойно.
XIV. Вдали были поставлены разбойниками соглядатаи, которым было велено прорвать речную плотину и выпустить всю воду на неприятелей, если они увидят, что те начали переправу. С разливом Нила дело обстояло так. У каждого протока египтяне насыпают плотину, чтобы Нил, разлившись раньше времени, не затопил землю. Когда же им нужно оросить равнину, жители немного приоткрывают плотину, и туда устремляется вода.
За деревней был большой и широкий речной проток: видя приближающихся врагов, приставленные к этому делу быстро прорывают плотину. Все совершается одновременно: старики, бывшие перед войском, внезапно расступаются, юноши, подняв копья, выбегают, а вода уже приближается. Болота увеличивались, разбухая со всех сторон, перешеек затоплялся, и все стало как море. Разбойники, напав, пронзают копьями бывших перед ними и самого стратега, застигнутых врасплох и смущенных неожиданным нападением. А смерть прочих была неописуема. Одни погибли от первого натиска, не успев даже взяться за копья; другие, не успев защититься: ведь они одновременно и беду узнали, и пропали. Некоторые же пропали прежде, чем узнали. Одни от неожиданности испуга стояли, ожидая смерти, другие, даже убегая, только скользили, так как вода подкашивала их ноги, третьи обратившись в бегство, попадали в глубокое болото и были засосаны им. Одним, стоящим на земле, вода доходила до середины, так что относила их щиты и обнажала их животы для ран. А вода в болотах была вообще выше головы. Нельзя было различить, где болото и где равнина; один, двигаясь по земле, из страха оступиться, замедлял бег, так что скоро попадал в плен, другой блуждал по болоту, думая, что это земля, и тонул там. Было невиданное несчастье: столько кораблекрушений и ни одного корабля! Два странных и необычных явления; сухопутные битвы на воде и кораблекрушения на земле. Разбойники гордились, кичась своим делом и считая, что победили храбростью, а не тайным обманом. Египтянин, когда боится, становится рабом малодушного своего начала, а когда храбрится, испытывает воинственность, но в обоих случаях действует не в меру: то слишком слаб в несчастии, то слишком храбр в счастии.
XVIII. В это время против разбойников были двинуты значительные силы из столицы, разрушившие город до основания. И вот, так как река освободилась от наглых разбойников, мы стали готовиться к отплытию в Александрию… После долгого перерыва река была полна судов, и все радовало глаз; раздавались песни матросов, крики корабельщиков, корабли вели хоровод. Вся река была сплошным праздником, а наш переезд походил на веселое гулянье. Я тогда в первый раз испил нильской воды, не смешанной с вином, желая оценить наслаждение от питья. Ведь вино скрывает природный вкус воды. Зачерпнув воды чашей прозрачного хрусталя, я видел, что блеск воды с кубком состязался, и кубок побеждался. Пить эту воду было сладко и холодно в меру наслаждения. Ведь я знаю, что некоторые из эллинских рек прямо ранят своим холодом. Я их сравнивал с этой рекой. Поэтому египтянин не боится пить воду немешанной и не нуждается в Дионисе. Здесь же дивился я и способу питья. Египтяне не хотят черпать воду, не выносят кубков, но имеют свой собственный кубок. И кубком им служит рука. Ведь если кто из них во время плавания почувствует жажду, то свешивается с корабля, лицо к реке наклоняет и руку в воду опускает. Погрузив ее ковшом и наполнив водой, он мечет напиток себе в рот и попадает в цель. Рот раскрыт и ожидает броска, принимает, закрывается и не позволяет вылиться обратно воде.
Ахилл Татий Александрийский (V в. н. э.)
Борьба с разбойниками в Нильской дельте
Текст приводится по изданию: Ахилл Татий Александрийский. Левкиппа и Клитофонт (пер. А.Б.Д.Е.М.[1]). Часть 4. XI–XIV, XVIII. Л., 1925. С. 100–104, 106–107.
Отправить ответ