Отправив Далай-ламу VI в Пекин, Лхавсан-хан поехал в Ташилунпо, чтобы урегулировать отношения с Панчен-ламой. Панчен-ламе были подарены обширные пастбища и пахотные земли. Лхавсан-хан доложил ему, что найдено новое перерождение Далай-ламы V, и пригласил его в Лхасу для посвящения в сан нового перерожденца. Панчен-лама приехал в Лхасу, ему была организована торжественная встреча, церемониал которой возглавляли Лхавсан-хан и деси Нгаван Ринчен. В храме Джокан новый перерожденец Далай-ламы V был посвящен в гецулы, получил от Панчен-ламы имя Еше Гьяцо Пэлдэн и был объявлен новым Далай-ламой VI, истинным перерожденцем в отличие от Цаньян Гьяцо. Еше Гьяцо не получил поддержки ни от тибетцев, ни от монголов и ойратов. Несмотря на все высказывавшиеся сомнения, Лхавсан-хан отвечал, что подлинность Еше Гьяцо признана самим Панчен-ламой. В Пекине же новый Далай-лама VI был признан истинным перерожденцем. Но одновременно цинский двор решил, что Лхавсан-хан не должен один управлять Тибетом и в Лхасу следует послать чиновников, которые будут помогать ему в делах управления [Yа Напzhang, 1994, р. 82]. В 1710 г. цинский «управляющий делами Тибета» Хэ Шоу прибыл в Лхасу, но долго там не удержался и на следующий год покинул Тибет [Реtech, 1950, р. 15]. В 1713 г. Панчен-лама V получил от цинского двора титул панчен-эрдени вместе с золотой печатью и свидетельством на титул, писанным золотом на трех языках — маньчжурском, китайском и тибетском. Стремление Пекина, опираясь на Лхавсан-хана и Панчен-ламу, утвердиться в Лхасе вызвало сопротивление в стране. Оппозиционно настроенное монашество нашло в Литане новое перерождение Далай-ламы VI, мальчика 1708 года рождения. Семью нового перерожденца вначале тайно перевезли в Деро, а затем на Кукунор под защиту монголов. Новый Далай-лама VII был назван Кэлсан Гьяцо. Панчен-лама объявил нового Далай-ламу «поддельным». Однако Кэлсан Гьяцо в качестве Далай-ламы VII в 1715 г. бьш признан маньчжурами — Пекин не полагался на Лхавсан-хана, который в 1714 г. начал войну с Бутаном и проиграл ее. В 1716 г. Кэлсана Гьяцо поселили в монастыре Кумбум. Итак, был Лхавсан-хан, который реально управлял Тибетом, хотя его власть не имела всеобщей поддержки. Имелся Далай-лама VI Еше Гьяцо, ставленник Лхавсан-хана, бьш Панчен-лама V (панчен-эрдени), который поощрялся цинским двором и признавал нового Далай-ламу VI Еше Гьяцо, заклеймив как «поддельного» Далай-ламу VII Кэлсана Гьяцо. За Кэлсаном Гьяцо с 1715 г. стояла поддерживаемая цинским двором тибето-монгольская оппозиция Лхавсан-хану. Лхавсан-хан, чувствуя двуличие цинского двора, стал искать помощи у своих ойратов. Еще в 1714 г. сын Лхавсан-хана — Гадэн Тензин вступил в брак с дочерью джунгарского Цэван Рабдана. Возможно, брак был заключен даже раньше, или Гадэн Тензин по древнему монгольскому обычаю жил у Цэван Рабдана в зятьях — к 1717 г. у него от дочери Цэван Рабдана было уже трое детей. Оппозиция тоже обратилась за помощью к джунгарам. В итоге под предлогом сопровождения в Тибет семьи Гадэн Тензина туда направился шести-семитысячный джунгарский корпус под командованием брата Цэван Рабдана, Церин Дондуба. Он имел тайный приказ лишить Лхавсан-хана власти, Цэван Рабдан полагал, что Лхавсан-хан бьш и оставался ставленником Пекина. Двигаясь в Тибет с северо-запада, ойраты вступили в Нгари, а затем беспрепятственно достигли Намцо неподалеку от Лхасы. Враждебность их к Лхавсан-хану, очевидно, была явной, поскольку Панчен-лама предложил свое посредничество в примирении родственников. Его усилия оказались напрасными. Джунгары объявили, что они прибыли от имени Далай-лам V и VI, чтобы отомстить за смерть Сангье Гьяцо, вернуть власть в стране тибетцам и изгнать ложного Далай-ламу VI. Началась война. Церин Дондуб разгромил войска Лхавсан-хана, а сам бежал в Лхасу. Здесь вместе с Панчен-ламой, Далай-ламой VI Еше Гьяцо он принял меры к обороне столицы. Однако вскоре джунгары взяли Лхасу, и в этом им помогли местные тибетские правители, один из которых открыл джунгарам северные ворота дворца Потала. Панчен-лама просил сохранить жизнь Лхавсан-хану, хотя тот еще не бьш пленен и скрывался в городе. Церин Дондуб обещал сделать это, если Лхавсан-хан добровольно сдастся. Но тот сдаваться не хотел. По одним сведениям, 3 декабря он предпринял вылазку из дворца Потала, где укрывался, и пал в бою. По другим — он пытался бежать, но бьш схвачен и убит. Панчен-ламу джунгары выслали в Ташилунпо. Так в 1717 г. завершился продолжительный период истории Тибета, время Далай-ламы V и Гуши-хана, установления в Тибете религиозной и политической власти далай-лам, время Сангье Гьяцо, который пытался сделать Тибет полностью тибетским, пойдя ради этого на беспрецедентный шаг сокрытия смерти Далай-ламы V. В это время Лхаса вновь стала столицей Тибета, здесь был возведен дворец Потала — шедевр тибетской архитектуры. Но социально-экономическая структура Тибета, состояние тибетского буддизма, связь религиозных и политических властей и их авторитета с жизнью тибетских крестьян-земледельцев, скотоводов, ремесленников, монахов разных школ, особенности природы страны таили в себе некий вирус центробежности, который тибетцы самостоятельно преодолеть не могли. Для сохранения ориентировавшейся на единство страны школе Гэлугпа требовалась помощь ойратов. И эта помощь, оказавшаяся на первых порах плодотворной, постепенно стала оборачиваться новой бедой. Распространение буддизма школы Гэлугпа среди монголов и ойратов укрепило экономическое положение монастырей как хозяйственных точек опоры страны, центров культуры, в конечном счете укрепило экономическое положение Тибета. Но и в данном случае к выгодам присоединились неурядицы, они были связаны прежде всего с тем, что соседний Китай управлялся некитайской маньчжурской династией, которая к молодости и силе маньчжурской государственности получила дополнительный жизненный стимул: опираясь на мощь китайской экономики, культуры и политической доктрины, она сделала новый рывок, расширив контролируемые ею территории. Маньчжурия уже стала естественной частью империи (хотя пока и не для китайцев), а взоры династии, которая начинала с того, что языком ее делопроизводства был монгольский и которая широко пользовалась услугами монголов, были обращены на монголоязычный мир. Тибет же отныне оказался неразрывно связан с этим миром и стал рассматриваться цинской династией как возможное эффективное орудие воздействия на монголов. Личностный статус далай-лам, которые могли считать цинских императоров покровителями веры, не мешал последним стремиться установить жесткий контроль над теми, кому они оказывали свое покровительство.
ИСТОРИЯ ТИБЕТА С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН ДО НАШИХ ДНЕЙ. Часть I. История Тибета до XIX в.
Отправить ответ