30 июля 1502 г. знаменитый адмирал “моря-океана” Христофор Колумб, в который уже раз отправившись искать счастья за просторами Атлантики, открыл еще один клочок суши. Это был остров Гуанаха, расположенный близ северного побережья Гондураса. Сам того не ведая, великий мореплаватель оказался буквально в двух шагах от тех сказочно богатых “восточных царств”, увидеть которые так долго мечтал во время своих многолетних скитаний. Прямо на запад от вновь обнаруженного острова, в какой-нибудь сотне километров, находились цветущие торговые центры майя Нито и Нако (этих городов нет теперь на географической карте; первый из них находился в устье реки Дульсе, близ современного города Ливингстон в Гватемале, второй – на реке Нако – притоке реки Чамелекон, в Гондурасе), куда стекались товары с доброй половины Центральной Америки. А за ними, на север, лежала обширная и многолюдная страна, жители которой построили в джунглях каменные города, изобрели точнейший календарь и стройную систему письменности за полторы тысячи лет до появления там европейцев. Но Колумб повернул в противоположную сторону – на юг и, медленно плывя вдоль центральноамериканского побережья, с каждой пройденной лигой (лига равна 5,6 км) удалялся от объекта своих мечтаний – богатой чужедальней страны с высокоразвитой культурой. И если бы не одна случайная встреча на перепутье морских дорог, мы так, вероятно, никогда бы и не узнали, что первым европейцем, увидевшим индейцев-майя, был сам первооткрыватель Нового Света. Впрочем, предоставим слово летописцу, с протокольной точностью запечатлевшему это событие. Неподалеку от острова Гуанаха, пишет Бартоломе Колумб – брат знаменитого путешественника, “мы встретили индейскую ладью, большую, как галера, шириной в восемь шагов, сделанную из одного лишь ствола. Она была нагружена товарами из западных областей… Посредине ладьи стоял навес из пальмовых листьев… который защищал тех, кто находился внутри, от дождя и морских волн. Под этим навесом разместились женщины, дети и весь груз. Люди, находившиеся в лодке, хотя их было двадцать пять человек, не стали защищаться от преследовавших их шлюпок. Поэтому наши захватили ладью без борьбы и привели всех на корабль, где адмирал вознес всевышнему благодарственную молитву за то, что без всякого ущерба и риска для своих он узнает о делах этой земли”1. Испанцев поразило все: и размеры индейского судна, и численность его экипажа, и то, что туземцы держались независимо и смело. Но особенное удивление вызвали их одежда и внешний вид: стройные люди с невозмутимыми лицами, в изящных, с яркими цветными вышивками рубахах, плащах, набедренных повязках и юбках из хлопчатобумажной ткани, прикрывавших их бронзовые тела, были так непохожи на полуголых обитателей вест-индских островов, встречавшихся до сих пор европейцам. Многие испанские хронисты XVI-XVII вв. (Овьедо, Эррера, Бартоломе Колумб) приводят в своих трудах обширный список товаров, обнаруженных в индейской ладье: тонкие хлопчатобумажные ткани, медные топоры и колокольчики, бобы какао, кинжалы из кремня, деревянные мечи с лезвием из обсидиана, маис (кукуруза) и многие другие товары. Видимо, ладья совершала обычный торговый рейс из приморских городов Табаско или Кампече (на побережье Мексиканского залива) в Гондурас, вокруг всего Юкатанского полуострова. Во всяком случае, капитан индейской ладьи, который был весьма богатым торговцем, во время беседы с Колумбом часто показывал рукой на запад и повторял, что происходит из земли “Майям”, т. е. что он и члены его экипажа – майя.
Девять лет спустя, в 1511 г., майя вновь встретились с таинственными бородатыми чужеземцами, но уже при иных, более драматических обстоятельствах.
“Первыми испанцами, приставшими к Юкатану, – пишет Диего де Ланда, – были, как говорят, Херонимо де Агиляр, родом из Эсихи (Испания. – В. Г.), и его спутники. Во время беспорядков в Дарьене (Панама. – В. Г.) в 1511 г. они сопровождали Вальдивию, отправившегося на каравелле в Санто-Доминго (испанская колония на острове Гаити. – В. Г.), чтобы дать отчет в том, что происходило (среди конкистадоров в Панаме. – В. Г.), адмиралу и губернатору, а также чтобы отвезти 20 тысяч дукатов пятины короля. Эта каравелла, приближаясь к Ямайке, села на мель… где и погибла. Спаслось не более 20 человек, которые с Вальдивией сели в лодку без парусов, с несколькими плохими веслами и без каких-либо припасов. Они плавали по морю 13 дней, и, после того как около половины умерло от голода, они достигли берега Юкатана в провинции, называемой Майя”2.
Выбравшись на берег, они попали в руки одного из местных индейских вождей – человека грубого и жестокого. В первый же день по его приказу Вальдивию и четверых других испанцев принесли в жертву богам и съели на пышном варварском пиршестве.
“А меня, – вспоминает Агиляр, – и шестерых моих товарищей оставили в клетке до другого ближайшего праздника, для того чтобы нас откормить и украсить нашим мясом торжественную трапезу. Убедившись в том, что наш конец не за горами, мы решили попытаться каким-то образом спасти свои жизни и, сломав клетку, бежали через кустарник, никем не увиденные. Бог оказался милостивым к нам, и, хотя мы чуть не умерли от усталости, нам удалось встретить другого правителя – смертельного врага того, от которого мы убежали”3. Ах Кин Куц – правитель города Шаман-Сама, хотя и даровал испанцам жизнь, превратил их в своих рабов и заставил выполнять самую тяжелую и черную работу. Чужеземцы быстро теряли силы и один за другим сходили в могилу. Наконец, в живых осталось только двое: Херонимо де Агиляр, впоследствии присоединившийся к отряду Кортеса в 1519 г., и Гонсало Герреро, который убежал на юг, в провинцию Четумаль, где вскоре стал главным военным советником при местном правителе Начан Кане, женился на его дочери и принял языческую веру своих покровителей.
В начале 1517 г. с Кубы отправилась на запад экспедиция во главе с Франсиско Эрнандесом Кордовой, который, по словам испанского хрониста XVI в. Лас Касаса, был человеком очень смелым, рассудительным и весьма ловким, всегда готовым ловить и убивать индейцев. Цель его плавания как раз и состояла в том, чтобы привезти новых рабов для испанских плантаций и рудников в Вест-Индии.
На борту трех небольших кораблей находилось 110 солдат и матросов. Однако внезапно разыгравшаяся буря отбросила эскадру далеко к югу от намеченного маршрута. И в воскресенье, 23 февраля 1517 г., Кордова увидел перед собой желтые известняковые утесы побережья Юкатана.
Кордова и его спутники первыми из европейцев по доброй воле высадились на каменистую юкатанскую землю. Повсюду видны были города и селения с каменными домами, дворцами и храмами, возделанные поля маиса и фруктовые сады.
“В Кампече, – пишет Диего де Ланда, – испанцы нашли здание в море, недалеко от земли, квадратное и все ступенчатое; на его вершине находился идол с двумя свирепыми животными из камня, которые пожирали его бока, и длинная толстая каменная змея, глотающая льва; эти животные были покрыты кровью жертв”4.
По словам Лас Касаса, “испанцы провели там три дня и были не меньше поражены при виде каменных домов и вообще всего увиденного, чем индейцы при виде их бород, одежды и белой кожи”5.
Выменивая у местных индейцев за всякую мелочь продовольствие и украшения из низкопробного золота, Кордова упорно стремился узнать, где можно найти побольше этого драгоценного металла. Но майя не понимали, чего хочет от них странный чужеземец: своего золота здесь никогда не было, а те немногие безделушки, которые сюда попадали, привозились издалека.
Распаленное же воображение конкистадоров рисовало им несметные богатства, явно скрытые где-то поблизости, и они плыли вдоль юкатанского побережья все дальше и дальше на юг. Через некоторое время на их пути встретился большой и многолюдный город Чампотон. Вооруженные до зубов испанцы во главе с самим Кордовой высадились на берег, где их настороженно встретила огромная толпа местных жителей с копьями и палицами в руках. Правда, в первый момент открытого столкновения не произошло, поскольку испанцы попросили разрешения всего лишь пополнить запасы пресной воды. Но вскоре правитель города Моч Ковох понял, что отнюдь не вода интересует бородатых пришельцев. На утро следующего дня испанский лагерь был плотно окружен отрядами майяских воинов. “И вот разъярившиеся индейцы с луками, стрелами и щитами, которые были у них в форме полумесяцев и украшены золотом, – пишет Лас Касас, – бросаются изгонять чужеземцев, сопровождая атаку звуками трубы, звоном колокольчиков и дикими криками. Испанцы не в состоянии выносить этот крик и, полагая, что обнаженных индейцев одолеть будет нетрудно, выходят им навстречу во главе с Франсиско Эрнандесом, который… был человек решительный и не робкого десятка, и вступают с ними в бой. Четыре часа сражались те и другие с немалой отвагой: испанцы рубили мечами, кололи копьями, вспарывали индейцам животы, поражали их из арбалетов, и поле было усеяно мертвыми индейцами, но остальные не сдавались, а продолжали разить испанцев своими стрелами. Стоило одному из испанцев выйти вперед без щита, как его немедленно поразили стрелы в живот, и он тут же умер; а когда другой, стремясь доказать свою храбрость, вылез вперед, они убили и его, и вскоре почти все испанцы были ранены. Увидев, что дело плохо, они стали отступать к своим шлюпкам… а индейцы с криками и воплями их преследовали, нанося им новые и новые раны; поскольку же на берегу было очень вязко и шлюпки чуть не потонули в грязи, да к тому же раненые едва передвигались… то прошло немало времени, пока им удалось отчалить. Всего там полегло 20 испанцев, а предводитель и остальные уцелевшие вернулись на корабль полумертвыми: еще бы несколько минут, и ни один бы не унес оттуда ноги”6. Это был настоящий разгром. Из 110 солдат Кордовы 20 погибло, 2 попали в плен живыми и их принесли в жертву богам, а 50 человек получили тяжелые раны.
С большим трудом на двух уцелевших кораблях экспедиция вернулась на Кубу, где Франсиско Эрнандес де Кордова вскоре умер от полученных в Чампотоне ран.
Но дело было сделано. Слух о богатых землях и многолюдных каменных городах, лежащих всего в сотне километров к западу от Кубы, мгновенно разнесся по острову, и когда тщеславный губернатор острова Диего Веласкес объявил о подготовке новой экспедиции в страну майя, желающих оказалось более чем достаточно.
Легенда об основании Теночтитлана (рисунок из альбома в книге испанского хрониста Диего Дурана ‘История Индий’, XVI в.)
В апреле 1518 г. из порта Сантьяго-де-Куба отправилась к берегам Юкатана эскадра из четырех хорошо оснащенных кораблей с двумя сотнями солдат и матросов на борту. Начальником экспедиции Диего Веласкес назначил своего дальнего родственника Хуана де Грихальву. Одним из кораблей командовал Франсиско де Монтехо – будущий завоеватель юкатанских майя. Инструкции губернатора были строги и недвусмысленны: на новых землях не основывать колонии и не вести какие-либо военные действия, поскольку главная цель экспедиции – разведка, обследование вновь открытой страны и налаживание торговых контактов с ее обитателями, дабы везде, где Грихальва побывает, индейцы остались мирно настроенными.
После нескольких дней плавания эскадра Грихальвы благополучно добралась до острова Косумель, отделенного от материка лишь узким проливом. Увидев большое селение с каменными храмами и пирамидами, испанцы поспешили высадиться на берег. Их ждала толпа местных жителей во главе с вождем и верховным жрецом. Последовал традиционный обмен приветствиями (причем Грихальва пользовался услугами переводчика-майя, увезенного на Кубу год назад людьми Кордовы). “Затем индейцы, – пишет Лас Касас, – поднесли в дар командующему больших кур, которых мы зовем зобатыми, и несколько тыквенных сосудов с пчелиным медом, а командующий дал им всякие кастильские вещицы – бусы, бубенчики, гребни, зеркальца и прочие безделки и спросил через переводчика, нет ли у них золота для продажи и обмена на эти товары, ибо так уж повелось, что у испанцев изложение священного писания неизменно начинается с этого вопроса и он служит главным предметом их проповедей… Никогда не пеклись наши соотечественники ни о чем ином, кроме золота; и индейцы усвоили, что золото – единственная забота христиан, предел их вожделений, причина их прибытия в эти края и всех их трудов и странствий”7.
В ответ на настойчивые просьбы Грихальвы майя принесли несколько украшений из низкопробного золота: больше в селении не оказалось. И разочарованные испанцы отправились дальше – туда, где в сиреневой дымке маячили крутые утесы мыса Каточе. “Мы плыли вдоль берега день и ночь, и еще день до захода солнца, – вспоминает участник экспедиции Хуан Диас, – прежде чем увидели город настолько большой, что даже Севилья не была по сравнению с ним красивее и больше. Кто-то увидел там очень высокую башню. На берегу собралась огромная толпа индейцев, которые размахивали двумя флагами, давая нам знак приблизиться к ним. Но командующий не захотел этого”8.
Скорее всего, Хуан Диас описывает древний майяский город Тулум (Сама) на восточном побережье Юкатана, к югу от острова Косумель. Этот город был основан, по-видимому, еще в I тысячелетии н. э. и прекратил свое существование вскоре после конкисты.
Не найдя и здесь ничего интересного, испанцы повернули назад. В Чампотоне, пишет Диего де Ланда, в то время как они запасались пресной водой, индейцы убили одного человека и 50 ранили, в том числе Грихальву.
Надо сказать, что Грихальва явился в Чампотон с вполне определенной целью. Он хотел проучить строптивых туземцев за избиение людей Кордовы. Однако непрошеные гости и на этот раз получили такой суровый отпор, что у них надолго отпала охота посещать столь воинственный город. С тех пор Чампотон получил на всех испанских картах новое имя – город Злой Битвы.
Двигаясь все дальше на запад, Грихальва открыл залив, который назвал Лагуной де Терминос, устье реки Табаско (современная река Грихальва) и Западное побережье Мексиканского залива. Он первым из европейцев узнал о существовании могущественной ацтекской державы, заставлявшей местные провинции регулярно платить ей большую дань.
В Табаско испанцам особенно повезло. Без каких-либо жертв и кровопролития они в течение двух-трех дней сумели путем хитроумного обмена выкачать почти все золото, имевшееся у туземцев. Только за один день Грихальва получил от простодушных индейцев драгоценностей на добрую тысячу дукатов. “В благодарность за этот подарок, – пишет Лас Касас, ядовито высмеивавший жульничество своих соотечественников, – главнокомандующий поднес касику (вождю. – В. Г.) следующие сокровища из своего тряпочно-побрякушечного запаса: красный байковый камзол и колпак из той же ткани, с нашитой на нее бляхой, и не золотой, а поддельной; сорочку без ворота… притом простую, а не шелковую; головной платок, кожаный пояс с кошельком; нож, пару ножниц… женские сандалии; пару шаровар, два зеркала, два гребня да несколько ниток разноцветных стеклянных бус. В Кастилии все это вместе обошлось бы в 3-4 дуката. Этот самый касик… и все его индейцы решили, что вещи, которые дал им Грихальва, представляют огромную ценность, и, может статься, вообразили даже, что провели и надули испанцев, получив эти вещи за полцены, а потому на другой день они вернулись с еще более дивными драгоценностями…”9
По мере того как трюмы кораблей заполнялись сокровищами, алчность конкистадоров росла. Они забыли уже о строгих приказах Диего Веласкеса и подступились было к Грихальве с требованием устроить испанскую колонию в этих благодатных краях. Но здесь коса нашла на камень. Несмотря на все просьбы, требования и угрозы, командующий оставался тверд и непреклонен, ссылаясь на запреты губернатора Кубы. Когда волнения среди участников экспедиции достигли апогея, Грихальва погрузил все добытое золото на один из кораблей, который требовал срочного ремонта, и отправил его на Кубу, чтобы получить инструкции относительно дальнейших действий. Капитаном судна он назначил Педро де Альварадо. Остальные корабли тем временем продолжали обследование мексиканского побережья.
Когда Альварадо добрался до Сантьяго-де-Куба и рассказал Диего Веласкесу обо всем случившемся, тот искренне возмутился: найти такие золотоносные земли и не прибрать их к рукам! Он уже забыл и свои собственные напутствия и свои письменные указы, ограничивавшие буквально каждый шаг Грихальвы во вновь открытых краях. И на голову бедного мореплавателя посыпались проклятия и угрозы.
Когда же некоторое время спустя Грихальва благополучно вернулся на остров, губернатор отстранил его от всех дел, отнял имение и не сказал ни единого слова благодарности за добытые сокровища. В 1523 г. вконец обнищавший первооткрыватель Мексики был направлен в Никарагуа для усмирения восставших индейцев и погиб в первой же стычке, пронзенный индейской стрелой.
А тем временем в Сантьяго-де-Куба лихорадочно готовили новую флотилию, и на этот раз уже не для открытий, а для завоеваний. После всевозможных закулисных махинаций и интриг Диего Веласкес доверил руководство столь ответственным предприятием некоему Эрнану Кортесу – своему секретарю.
За короткий срок удалось собрать и снарядить 11 кораблей и найти несколько сот авантюристов. Как пишет Лас Касас, все это были добровольцы, алчущие золота и надеявшиеся его раздобыть.
В начале 1519 г. отряд Кортеса отправился к берегам Мексики. Здесь нет нужды подробно останавливаться на всех деталях этого путешествия. Достаточно сказать, что будущий знаменитый конкистадор посетил в стране майя остров Косумель (где к нему и примкнул многострадальный Херонимо де Агиляр), Кампече и устье реки Табаско. Но бесплодные и каменистые берега Юкатана его не привлекли. Он стремился во что бы то ни стало попасть в великолепную столицу ацтеков.
Отправить ответ