Эвмен из Кардии

1. Эвмен из Кардии (Кардия – греческий город на Херсонесе Фракийском). Если бы участь этого человека соот­ветствовала его доблести, он мог бы добиться большей славы и больших почестей, но не большего величия, ибо мера великого человека – добродетель, а не успех. Время его жизни пришлось на эпоху расцвета Македонии, и, живя среди македонян, он испытывал большие неудобства из-за своего иноземного про­исхождения более всего недоставало ему знатного имени. И хотя у себя дома он принадлежал к почтеннейшему роду (В античную эпоху ходили рассказы и о низком, и о высоком, происхождении Эвмена. По одной версии отец его был гостеприимцем македонского царя), случалось, что македоняне считали для себя зазорным подчиняться ему, хотя и терпели его власть, ибо не было человека более прилежного и трудолюбивого, более терпеливого, хитрого и находчивого, чем он. Еще в отрочестве познакомился он с Филиппом, сыном Аминты, и, блистая с юных лет природными дарованиями, вскоре стал его доверенным лицом. Тот держал его при себе в качестве секретаря, а чин этот ценится у греков гораздо выше, чем у римлян. Ведь у нас писцы не без основания считаются наемниками, у них же, напротив, на эту должность допускаются только почтенные люди испытанной честности и усердия, поскольку писец неизбежно причастен ко всем замыслам господина. Благодаря дружбе с Филиппом, Эвмен занимал это место 7 лет, а когда царя убили (Филипп был убит в 336 г. на свадьбе дочери в Эгах. Убийца царя – телохранитель Павсаний, вдохновители злодеяния остались неизвестными), в том же чине служил Александру 13 лет. В последнее время он командовал также одним из отрядов всадников, которые назывались гетайрами. Всегда он присутствовал на советах обоих царей и участвовал во всех их, делах.
2. После кончины Александра в Вавилоне (Александр скончался в июне 323 г) друзья его делили между собой владения, а верховный надзор за державой получил Пердикка, которому Александр перед смертью передал свое кольцо (Пердикка – знатный македонянин, один из телохранителей Александра, участник всех его знаменитых сражений. При разделе царства Александра был назначен опекуном царской семьи в Азии. Среди высших диадохов был единственным преданным ревнителем дома македонских царей): по этому знаку все признали, что Александр доверил ему править царством до совершеннолетия своих детей, ибо отсутствовали Кратер и Антипатр, которые считались влиятельнее Пердикки, и мертв был Гефестион, которого Александр, как легко можно было заметить, ценил очень высоко (Антипатр и Кратер – тесть и зять – регенты македонских царей (слабоумного Арридея – побочного сына Филиппа и малолетнего Александра – сына Роксаны) в Европе. Кратер, любимый полководец македонского войска, получил верховный титул попечителя Македонии, Антипатр имел звание стратега Европы. Вместе с хилйархом («визирем») Пердиккой составляли тройку главных правителей александрова царства. Гефестион – любимейший друг Александра, первым носивший звание хиларха – второго после царя лица в государстве. Скончался незадолго до смерти Александра). В это время Эвмену дали, или скорее назначили, Каппадокию, находившуюся тогда во власти неприятеля (Каппадокия – центральная часть Малой Азии. Находилась в тот момент в руках туземного царя Ариарата). Усматривая в этом человеке величайшую честность и усердие. Пердикка изо всех сил постарался добиться его поддержки, ибо не сомневался, что, перетянув Эвмена на свою сторону, получит от него большую пользу в том деле, которое затевал. А замышлял он то, чего домогаются почти все, под­визающиеся на вершинах власти, – захватить и присвоить долю всех соперников. Так вел себя не только он один, но и все прочие бывшие друзья Александра. Первым Леоннат вбил себе в голову перехватить у них Македонию (Леоннат – наместник Малой Фригии (Фригии при Геллеспонте). Не успел вступить в борьбу за Македонский престол, погиб в 322 г. в Фессалии, сражаясь на стороне Антипатра против восставших греков). Не скупясь на щедрые обещания, он горячо уговаривал Эвмена покинуть Пердикку и заключить союз с ним самим. Не сумев же переманить, попытался его убить, что исполнил бы, если бы Эвмен тайно ночью не бежал из его стана.
3. Между тем разгорелись те самые войны, которые столь ожесточенно велись после смерти Александра, и все соединили силы для разгрома Пердикки (Против Пердикки выступили, с одной стороны, равные ему европейские регенты – Антипатр и Кратер (321 г.), с другой – азиатские наместники, не желавшие мириться со взятой им на себя ролью хозяина Азии). Хотя Эвмен видел слабость того, кто вынужден был один стоять против всех, однако не покинул друга, не предпочел выгоду чести, Пердикка поручил ему управлять той частью Азии, которая расположена между горами Тавра и Геллеспонтом (Эвмен получил в это время начальство над обеими Фригиями, Карией и Ликией. Леоннат, наместник Малой Фригии, к тому времени погиб; Антигон Одноглазый, правитель Великой Фригии, будучи главным противником Пердикки, бежал в Европу к Антипатру), противопоставив его одного противникам, на­ходившимся в Европе, а сам выступил против Птолемея на завое­вание Египта. Эвмен располагал малочисленным и слабым вой­ском – только что набранное, оно было еще не обучено – а прибли­жались, перейдя, по слухам, Геллеспонт, выдающиеся и прославлен­ные полководцы Антипатр и Кратер с большой македонской армией, причем македонские солдаты славились тогда так же, как ныне римские ведь самыми доблестными считаются всегда воины самого могущественного государства. Эвмен понимал, что если его люди узнают, против кого их ведут, то не только откажутся вы­ступить в поход, но разбегутся при первом известии о противнике. Тогда он счел за лучшее вести их окольными путями, где они не могли бы услышать правду, внушив им, что идет на каких-то варваров. План этот он выполнил, как задумал, так что построил войско к бою и вступил в сражение прежде, чем солдаты его узнали, с кем предстоит им биться. К тому же, имея перевес в коннице и уступая врагу в пехоте, он заранее занял позицию, позволяющую ему вести бой преимущественно силами всадников.
4. В ожесточенном конном сражении прошла значительная часть дня, пали тогда командующий Кратер и заместитель его Неоптолем, с которым сразился сам Эвмен (Неоптолем – сатрап Армении, переметнувшийся от Пердикки к Антипатру. Битва происходила в Каппадокии в июле 321 г
). Обхватив друг друга руками, эти бойцы свалились с коней на землю, и можно было видеть, какой ненавистью вдохновляется их борьба и как яростно противоборствуют не только их тела, но и души; объятие разомкнулось лишь тогда, когда один из них испустил дух. Хо­тя противник нанес Эвмену несколько ран, тот не покинул поле боя, но еще ожесточеннее обрушился на неприятелей. И вот, когда македонская конница была разбита, когда погиб Кратер и попало в плен множество самых знатных лиц, пешее войско, заведенное в такое место, откуда оно не могло выбраться против воли Эвмена, запросило у него мира; добившись же своего, нарушило условия и при первой же возможности переметнулось к Антипатру. Кратера вынесли из боя полумертвым, и Эвмен приложил все усилия, чтобы возвратить его к жизни; когда же это не удалось, то ради достоинства сего мужа и во имя их прежней дружбы (при жизни Александра они были приятелями) устроил ему пышные похороны и отослал его прах в Македонию жене и детям.
5. Пока это происходило у Геллеспонта, Селевк и Антиген убили близ Нила Пердикку, и верховная власть перешла к Антипатру (Пердикка выступил в поход против непокорного сатрапа Египта при сильном недовольстве войска, расположенного к Птолемею. Трудности пути, поражения и особенно неудачная переправа через рукав Нила вызвали бунт офицеров. Пердикка был убит в своем шатре вавилонским наместником Селевком – будущим царем Сирии и Антигеном – предводителем старой македонской гвардии). Тогда войско, проголосовав, заочно приговорило к смерти тех, кто не отказывался от борьбы. Среди них был Эвмен. Получив такой удар, он не сдался, продолжал все так же упорно вести войну, но тяжелые обстоятельства если не сломили, то поколебали его мужество. Антигон, преследовавший Эвмена, в избытке обладал всеми видами войск (Осенью 321 г. Антипатр, ставший после смерти Пердикки главой всей державы, произвел новый раздел провинций. Антигон получил назад Великую Фригию и титул стратега Азии), но тот часто нападал на него в пути и допускал завязать схватку только в тех местах, где малая рать могла противостоять большой. В конце концов сто одолели если не искусством, то превосходством сил. Понеся большие потери, он ускользнул и бежал во Фригию, в крепость под названием Нора. Сидя там в осаде, стал он беспокоиться, как бы долгое пребывание на одном месте не повредило боевым коням, поскольку выезжать их было негде. И вот он изобрел хитрое приспособление, с помощью которого можно было тренировать скотину до пота, чтобы она имела хороший аппетит и не застаивалась. Он так высоко подвязывал ремнем голову лошади, что ей трудно было доставать передними ногами до земли, а затем, стегая плетью, заставлял ее скакать и брыкаться. Проделывая такие движения, она потела не меньше, чем если бы ее гоняли на открытом пространстве. Потому-то все удивлялись, когда он, просидев в осаде много месяцев, вывел из крепости таких ухоженных коней, как будто держал их в лугах и долинах. Во время этого заключения он не раз по своей прихоти то сжигал, то разрушал осадные орудия и укрепления Антигона. На месте он оставался, пока длилась зима, поскольку не имел возможности разбить лагерь под открытым небом. Когда же повеяло весной, притворился, что сдается и, заведя переговоры об условиях, обманул антигоновых офицеров и благополучно вышел на волю сам и вывел своих людей.
6. Олимпиада, мать Александра, отправила к Эвмену в Азию пись­ма и гонцов, советуясь, возвращаться ли ей назад в Македонию – а жила она тогда в Эпире – и восстанавливать ли свою власть в этой стране. Он посоветовал ей, во-первых, не трогаться с места и ждать, пока на престол не взойдет сын Александра, во-вторых, если у нее есть особая причина спешить в Македонию – забыть все обиды и никого не подвергать суровым преследованиям. Всеми этими соображениями она пренебрегла – и в Македонию от­правилась и стала вести там себя самым жестоким образом (Олимпиада была заклятым врагом Антипатра и большинства диадохов, стремившихся к самостоятельному правлению. После смерти Антипатра (319 г.) покровителем царской семьи стал новый регент Македонии Полисперхонт, соперничавший с антипатровым сыном Кассандрой. Искренне преданным царской семье человеком оставался один Эвмен. Когда партия Полисперхонта взяла временно верх над партией Кассандра, Олимпиада возвратилась в Македонию и умертвила сначала Филиппа Арридея и его супругу – соперников своего внука, а затем – многих друзей и родственников антипатрова дома (317 г.). В следующем году царица попала в руки Кассандра и была отдана на растерзание родственникам казненных ею македонян). При этом она заочно молила Эвмена, чтобы он помог детям Александра, не позволил врагам филиппова рода и семьи истребить его потомство; если он согласен оказать такую услугу, пусть как можно скорее готовит войска и ведет их ей на подмогу; а чтобы дело шло лучше, она де письменно повелела всем офицерам, сохранившим верность, чтобы они подчинялись ему и слушались его приказов (Эвмен получил от Олимпиады и Полисперхонта звание стратега Азия, уравнявшее его с Антигоном. Ему подчинились многие восточные сатрапы и командиры аргироспидов – ветеранов македонской армии, носивших серебряные щиты). Увлекшись этими обещаниями, Эвмен решил, что коли так велит судьба, то лучше погибнуть, воздавая добром за добро, чем жить неблагодарным.
7. Итак, он собрал войска и приготовился воевать с Анти­гоном. А поскольку при нем было много знатных македонян – в том числе Певкест, бывший телохранитель Александра, управлявший теперь Персидой, и Антиген, командир македонской фаланги, то он побоялся (и опасения его оправдались), будучи иноземцем, взять на себя главное командование в ущерб другим македонянам, которые толпились вокруг него. Итак, от имени Александра он поставил посреди лагеря палатку, приказал поместить в ней золотой трон, скипетр и диадему и велел всем ежедневно там собираться и держать совет о важнейших делах; ему казалось, что будет меньше зависти, если он станет вести войну будто бы от имени Александра и как бы его властью. Так он и сделал. И поскольку сходились и совещались не в палатке Эвмена, а в царском шатре, было не слишком заметно, что все дела вершатся по его воле.
8. В Паретакене он столкнулся с Антигоном – не в бою, а во время похода – и, причинив ему ущерб, заставил его отойти на зиму в Мидию. Сам же разместил свои войска на зимнюю стоянку в ближайшей области Персиды – не по собственной воле, а подчиняясь желанию солдат. Ибо та знаменитая фаланга Александра Великого, которая прошла всю Азию и победила персов, при­выкнув и к славе и к своеволию, не желала подчиняться вождям, но стремилась командовать ими, как сейчас делают наши ветераны. И есть опасение, как бы наши воины не натворили того, что совершили тогда македоняне, которые со свойственной им распущенностью и своеволием сокрушали всех подряд – союзников не меньше, чем врагов. Если кто-нибудь прочтет о похождениях тех ветеранов, то поймет, как они похожи на наших, усмотрев разницу только во времени жизни. Но возвратимся к македонянам. Заняв зимние квартиры не по военному расчету, а ради роскошного времяпрепровождения, они широко распылили свои силы. Проведав об этом, Антигон, понимавший, что уступает противнику, когда тот настороже, решил прибегнуть к неожиданной хитрости. Были две дороги, по которым он мог добраться из своего зимнего лагеря в Мидии до зимних стоянок неприятеля. Более короткая проходила по пустынным местам, где никто не жил из-за нехватки воды; занимала она всего около десяти дней. Та же дорога, которой все пользовались, образовывала вдвое длиннейший крюк, но была многолюдна и изобиловала припасами. Антигон понимал, что если он двинется по второму пути, то весть о его приближении дойдет до врагов раньше, чем он пройдет треть расстояния; одолев же глухие места, надеялся уничтожить противника врасплох. Для выполнения этого плана он приказал заготовить как можно больше мехов и бурдюков, а также фуража и вареной пищи на десять дней, дабы разводить на стоянках как можно меньше огня. Цель пути была ото всех скрыта. Приготовившись таким обра­зом, Антигон выступил в поход по избранной дороге.
9. Он прошел почти половину пути, когда дым его лагеря возбудил подозрение, и Эвмену донесли о приближении врага. Со­брались полководцы и встал вопрос: что делать? Все понимали, что Антигон, очевидно, окажется на месте раньше, чем удастся стянуть собственные силы. В то время, как прочие командиры коле­бались и во всем отчаивались, Эвмен заявил, что если они захотят проявить расторопность и согласятся исполнять приказания, которым не подчинялись раньше, то он найдет выход из положения: поскольку неприятель может одолеть путь за пять дней, он сде­лает так, чтобы тот задержался вдали по крайней мере еще на такой же срок; командиры же пусть разойдутся и пусть каждый соберет своих людей. Чтобы задержать нападение Антигона, Эвмен придумал следующий план: он отправил несколько человек к дальним горам, стоявшим на пути неприятеля, и приказал, чтобы в первую ночную стражу они развели как можно больше самых ярких костров, во вторую – уменьшили огонь, а в третью – притушили его; подражая лагерным порядкам, они должны были внушить врагам подозрение, что в тех местах разбит воинский стаи и что противник извещен об их приближении; то же самое предстояло им проделать и на следующую ночь. Люди, получившие это поручений исполнили его весьма старательно. Едва наступил вечер, Антигон увидел огни и поверил, что, извещенные о его приходе, враги стянули туда свои войска. Тогда он переменил намерение и, поскольку не удалось атаковать внезапно, свернул с пути и двинулся по более извилистой, длинной и оживленной дороге; там он за­держался на один день, чтобы дать отдых воинам и подкрепить скот, а потом, со свежими силами, вступить в бой.
10. Так Эвмен перехитрил коварного полководца, запутав его стремительный ход. Впрочем, это не принесло ему удачи: выйди из боя победителем, он был выдан Антигону из-за ревности бывших при нем полководцев и вследствие измены македонских вете­ранов (Эвмен был выдан Антигону аргироспидами после того, как последний в битве при Паретакене захватил их обоз (зимой 317-316 г.)), хотя раньше, в разное время, войско трижды клялось защищать и никогда не покидать его. Такую уж зависть питали некоторые люди к его доблести, что ради гибели его готовы были поступиться своей честью. Антигон же, злейший враг Эвмена, по­щадил бы его, будь на то согласие друзей, так как понимал, что Эвмен мог бы стать лучшим его помощником в тех испытаниях, ко­торые теперь явно угрожали всем. Ибо наступали уже Селевк, Лизимах и Птолемей (Селевк – сатрап Вавилонии, Птолемей – правитель Египта, Лизимах – наместник Фракии. После победы над Эвменом Антигон стал вести себя как единственный повелитель Азии. Селевк бежал к Птолемею, и все диадохи объединились против сильнейшего узурпатора власти ), обладавшие мощными ратями, с которыми Антигону предстояло бороться за верховную власть. Но не потерпели этого люди из окружения Антигона, понимавшие, что если Эвмен будет принят в их ряды, то все они окажутся по сравнению с ним ничтожествами. А сам Антигон был так зол на него, что смягчить его могла только твердая надежда на великие совместные предприятия.
11. Итак, он отдал Эвмена под стражу, а когда начальник тюрьмы спросил, как содержать пленника, ответил: «как свирепейшего льва или бешеного слона»,- поскольку сам еще не решил, сохранить узнику жизнь или нет. Самые разные люди навещали Эвмена – и ненавистники, желавшие усладить свой взор его бедой, и старые друзья, хотевшие поговорить с ним и утешить его; были еще многие люди, стремившиеся поглядеть, каков собой тот человек, которого они так долго и так сильно боялись, чье несчастье сулило им надежду на победу, А Эвмен, просидев в заключении некоторое время, сказал Ономарху, главному тем­ничному стражу: он мол, удивляется, почему его уже третий день держат взаперти; неприлично благоразумному Антигону так издеваться над побежденным – пусть бы приказал либо казнить, либо отпустить его на волю. Ономарху речь эта показалась чересчур заносчивой, и он ответил: «Если ты такой храбрый, что же не сложил ты голову в бою, вместо того, чтобы попасть в руки неприятеля?» А Эвмен ему в ответ: «О, если бы так! Но не могло этого случиться, потому что никогда не сталкивался я с тем, кто был бы сильнее меня. Всякий, кто скрещивал со мною оружие терпел поражение. Не доблесть противника, но измена друзей одолела меня». И он говорил правду… Обладая благородной приятной внешностью, он был весьма силен и способен к телесным трудам, хотя сложение имел не столько могучее, сколько изящное.
12. Не решаясь определить участь Эвмена самолично, Антигон вынес дело на совет. Сначала все пришли в замешательство, изумляясь, что не понес еще наказания тот, кто в течение многих лет чинил им такое зло, что часто они оказывались на краю гибели, кто погубил величайших полководцев, в ком одном таится такая опасность, что не могут они жить спокойно, пока он дышит, после же его казни освободятся от всех забот. Затем они вопрошали Антигона, кто будет его другом, если Эвмен получит помилование? – Лично они не станут ему служить вместе с Эвменом. Антигон принял к сведению мнение совета, но оставил себе еще семь дней сроку на размышление, А потом, опасаясь, как бы вдруг не взбунтовалась армия, приказал никого к нему не пускать и велел лишить его ежедневного пропитания. При этом он уверял, что не учинит насилия над тем, кто был его другом. Эвмен страдал от голода не более трех дней. Когда войско снималось с лагеря, тюремщики задушили его, не спросясь Антигона.
13. Так сорока пяти лет от роду окончил свою жизнь Эвмен (В 316 г), который с двадцатилетнего, как я говорил, возраста в течение семи лет был помощником Филиппа, тринадцать лет исполнял ту же службу при Александре, начальствовал в те годы над одной из всаднических ал, а после смерти Александра стал военачальником и, командуя войском, разбил или уничтожил знаменитейших пол­ководцев; одолела его не доблесть Антигона, а измена македонян. Легко можно понять, как уважали его те вожди, которые после Александра Великого стали называться царями, если при жизни Эвмена все они именовались не царями, а наместниками, а сразу же после его гибели приняли царский убор и титул, отказались исполнить прежнее свое обещание сберечь державу для детей Александра, устранив единственного защитника, открыто обнару­жили свои намерения (Диадохи провозгласили себя царями через 10 лет после гибели Эвмена. Семья Александра (Роксана и ее сын) была уничтожена Кассандром в 311 г). Зачинщиками этого бесчестия были Антигон, Птолемей, Селевк, Лизимах и Кассандр. Что касается Антигона, то он отдал тело Эвмена его близкими для похорон. Те, воздав ему торжественные воинские почести, предали его погребению в при­сутствии целого войска, а прах позаботились отправить в Каппадокию матери, жене и детям.

Корнелий Непот ‘О знаменитых иноземных полководцах’